Размышлизмы по теме...
Моя очередная научрук (сколько их у меня перебывало, не счесть) решила, разнообразия ради, взяться за меня по полной программе. В четверг мы с ней пожали друг другу руки в приветствии и примерно обозначили направление, в котором будем двигаться, а уже в пятницу она невинно поинтересовалась: "Ну как, вы уже пишете литобзор по теме, которую мы только что придумали?" Под Шефа косит, шо ле?
Думайте обо мне как хотите, но мне это нравится. А когда она поддержала меня в моем неуемном желании скрестить две моих любимых области знания, молекулярную биологию и онкологию, тут уж вообще впору было от счастья мочеиспускаться кипятком. А потому я с воодушевлением полез в Яндекс с целью разузнать, какова вообще обстановка в научном мире по этому вопросу. Результат натолкнул меня на ряд очень неприкаянных мыслей.
Что мы думаем при слове "рак"? Кого-то просто по рукам и ногам сковывает безотчетный ужас, и они бегут бросаться из окон и тому подобное даже при одном упоминании этой болезни (даже если диагноз поставили не им). читать дальшеКорни этого страха, надо заметить, настолько глубоки, что выкорчевать их не представляется возможным. Кто-то отреагирует более адекватно, но все равно представит себе процесс медленого и неотвратимого умирания. Еще кое-кто вспомнит об эвтаназии - и я еще не говорю о ветеринарной практике. Потом вспомнят о химии и "лысеньких раковых детишках". Перекрестятся лишний раз. Что мы знаем об опухолях? То, что они настигают внезапно, что они чаще бывают у чернобыльцев? Что единственный способ их вылечить - это гомеопатия и черная магия (ведь случаи неудачной химии описаны, а вот отчета о провалах шарлатанов нет)? В медицине ветеринарной многие нашли себе ответ на вопрос: больное животное подлежит выбраковке или эвтаназии. Все просто. Сразу и с заранее известным результатом. Все равно ведь сдохнет. Вопрос, как обычно, упирается в деньги - не спорю, на сегодняшний день курс химии стоит в иных случаях столько, что вы себе такое количество денег и представить не сможете. Корову надо не просто выбраковать, а сделать это как можно быстрее, желательно еще в продроме, пока болезнь (лейкоз тот же, или лейкемия по-старинному) не развилась во всей своей красе, и животное не успело похудеть. Собачечку-кошечку... ну, вон их сколько продается на рынках, хозяева погорюют-погорюют да нового заведут, делов-то, право слово. Все равно рано или поздно все помрут. Я, конечно, могу возмутиться, закричать, что тогда и стариков, которые и составляют основной контингент онкопациентов, тоже лечить не надо, и так далее, но, как в известной песне, "никто не услышит". Потому и кричать не имеет смысла.
При чем тут молекулярная онкология и прочие малопонятные научные слова, понять, пожалуй и то сложнее. Постараюсь в меру собственных сил внести ясность. Молекулярная онкология - это как раз то, что я с оставляющей желать лучшего регулярностью преподношу в виде переводов МВоС5 (интересно, их хоть кто-нибудь читает?). Это то, почему и как данная конкретная клетка умудряется устроить во всем организме революцию 1917 года. Рак, будь он вызван хоть вирусом, хоть радиацией, хоть гормонами (кстати, вот о канцерогенном действии химикатов и гамма-лучей знают все, а как начсет вирусов и гормонов?), является заболеванием прежде всего генетическим. Грубо говоря, происходит сбой в клеточной программе. А каков алгоритм действий при условии, что программа глюкнула, кроме перезапуска, который в организме трудноосуществим? Можно вообще к чертям снести всю винду - это и делают большинство ветеринаров. На всякий пожарный, видимо. Можно снести программу - в данном случае устранить хирургически, но не все опухоли ведут себя покладисто: некоторые, как виста, прописываются во всех возможных местах, и выковыривать их оттуда становится делом исключительно ювелирным, а то и вообще невыполнимым. А молекулярная онкология дает способ определить, где именно программа лажает, и, в перспективе на будущее, возможность произвести отлаживание в данном конкретном сегменте этой программы. Метафора, конечно, очень вольная, но модель "социалистической революции" на организменном уровне уже была, а повторять ее мне не хотелось.
Чем лечат рак сегодня? Под химиотерапией, о которой, опять же, люди знают только то, что от нее волосы выпадают, понимается довольно агрессивное лечение, проще говоря, клеточными ядами(цитотоксинами) и веществами, вызывающими остановку деления клеток(цитостатиками). Как антибиотики, не делающие различий между "хорошими" микроорганизмами и "плохими", так и цитостатики в большинстве своем в равной степени действуют на все клетки. Им без разницы, здорова клетка или нет. Положительный эффект достигается только за счет того, что опухоль ввиду своих метаболических особенностей более уязвима для повреждающих агентов. И, надо сказать, опухоль тоже не совсем дура, и зачастую оказывается более везучей, чем ее хозяин. Помните, наверное, разговоры о "супербактериях", которые в результате активного применения антибиотиков, развили способность не отвечать на лекарства и спокойно кушать пенициллин на завтрак? В опухоли происходит такой же точно естественный отбор, и, когда в одной ее клетке появляется мутация, дающая ей преимущество по сравнению с остальными (включая нормальные) клетками, будьте уверены, она размножится, и ее потомство будет отлично себя чувствовать и любоваться на то, как плохо окружающим. А организм под шумок и загнуться может.
Этого эффекта можно избежать. Тут как раз помогает молекулярная биология, которая напоминает: стоп, господа, глюк в программе не проходит бесследно. Напомню, информация в геноме реализуется по принципу ДНК-РНК-белок. Ну, или обратно, но это тема для другого разговора. И когда вирус или любое другое вредное воздействие портит эту программу, результат ее реализации также получается отклоненным от нормы. Это имеет два важных последсвия: во-первых, появление нового белка иммунная система идентифицирует как вредоносный агент, и уничтожает и сам белок, и клетку, которая его произвела. На этом основана спонтанная регрессия некоторых опухолей, а так же обоснованность применения иммуномодулирующей терапии, правда, со своими особенностями. Впрочем, регрессия обычно касается только маленьких предраковых повреждений, на более крупную опухоль сил иммунной системы обычно не хватает. Кроме того, многие продукты жизнедеятельности опухоли не имеют качественных отличий от нормы, но резко изменяется их количество. Второе последствие таково: эти качественные и количественные изменения можно и нужно использовать.
Например. Если опухоль синтезирует на своей поверхности особый белок, то мы можем подобрать для него соответствующий маркер, запустить его в кровь, и тогда маркер, осевший на клетке, заставит ее светиться, словно лампочку, на томограмме. Так опухоль можно найти. Дальше, кое-какие вещества опухоль выделяет в кровь, оттуда они попадают в мочу, и в этих жидкостях эти продукты можно обнаружить, ничего никому никуда не вкалывая. Такая диагностика называется онкомаркерами, она давно поставлена на поток у медиков, но у нас о них даже не слышал никто.
Но ведь диагностикой дело не ограничивается. Точно так же можно для специфического опухолевого белка найти "пару", а на нее вместо светящейся метки насадить тот же цитостатик так, чтобы она подносила яд непосредственно к искомой опухолевой клетке, а эффект на остальное тело был минимальным. Эта методика, между прочим, придумана давно и успешно опробована и в России (у медиков), и за рубежом (и у ветеринарных онкологов). Просто российские ветеринары в такие дебри не углубляются, да оно и понятно - работа ветврача требует такого напряжения умственных и физических сил, что на всякую там зарубежную науку высоких технологий, которая к тому же стоит, как пятьдесят курсов химии (мы этого, конечно, не знаем, но наверняка это так), просто не хватает ни времени, ни сил. Ни, впрочем, и желания, на чем я уже останавливлась выше.
Это я говорю только об операциях на уровне белка. А еще ведь есть методики непосредственного воздействия на ДНК, но о них надо будет взахлеб писать еще суток двое, а у меня столько нету.
Показательно другое: поиск по всему российскому сегменту ветеринарного интернет-коммьюнити не дал, обожежмой, ни одного адекватного результата. Это меня, в принципе, ничуть не удивило. Невыгодно у нас лечить четвероногих онкопациентов, даже несмотря на то, что многие владельцы готовы сделать для любимой собаки столько же, сколько для своего родственника. Однако, простое molecular oncology, забитое в поисковик иностранного сайта (всего одного сайта!) IVIS дало на гора 8 страниц ссылок на многочисленные статьи. Мир-то, оказывается, давно уже это осваивает. Я уже даже боюсь соваться в медлайн или подобную ему колоссальную базу данных, опасаясь, что разгребать материалы мне не хватит и всей жизни. Российские человеческие врачи, надо сказать, тоже весьма преуспели в подобных методиках. Я не хочу искать ответа на вопрос, куда смотрит русская ветеринария, кто ее засунул в ту задницу, что сейчас имеет место быть и как оттуда выбираться. Вопросы этой стагнации стояли перед всеми в нашем маленьком коммьюнити и будут стоять еще невыносимо долго.
Я хочу знать только одно: где, в каком месте то, чем я хочу заниматься, НЕ ПРИНОСИТ ПОЛЬЗЫ?
И, знаете, мне было бы очень приятно, если бы хоть кто-то это прочитал. Правда-правда.